Однажды, когда я была еще студентом-психологом, на лекции по семейной психологии случился разговор про детскую самостоятельность. В контексте того, что современные родители детей за ручку до 14 лет водят, а потом удивляются инфантильности. В те времена моему сыну было лет 6. И я вдруг с ужасом осознала, что он ни разу в жизни даже из квартиры без меня не выходил.

Пришла я с лекции, собрала волю в кулак и говорю, так, мол и так, идешь ты сейчас выносить мусор. Ни с кем не разговариваешь, бегом до помойки (в другом конце двора) и обратно. Одна нога здесь — другая там. Ну, он мусор радостно схватил и помчался. А я открыла окно и дышу. Паранойю — в режим off. Ну, думаю, побуду здесь и сейчас, время и пролетит. Вот хоть листики на дереве посчитаю. Считаю. Молитву даже вспомнила. Преподавателя по семейной психологии… тоже вспомнила. А мальчика всё нет. Смотрю на часы. Полторы минуты как нет. Ну, я снова листики считаю, потом Отче наш, потом на часы. И так много времени прошло. Минуты четыре. Тут я не выдержала, – и в подъезд.

А теперь то, чего я не знала. Вообще. И психологам на лекциях этого не рассказывают. И мне неоткуда было это узнать, потому как я, кажется, родилась сразу с ключом на шее, и в старшей группе детского сада ощущала себя примерно сорокалетней. Чтобы научить ребенка самостоятельности, его надо этому учить. Сказать ему, что через 3 дня он сам будет выносить мусор. Взять его за руку, а в другую руку — мусор, и пойти к помойке. По дороге встретить собаку и объяснить, почему её лучше обойти, поздороваться с бабушками на лавочке и рассказать, почему они безопасны, показать, начиная откуда по двору ездят машины и так далее. А на следующий день повторить этот опыт, только мусор дать уже ребенку и не держать его за руку. Через день идти в 10 шагах сзади. А через два — спокойно жарить картошку, пока он выносит мусор. Потому что ребенок знает, куда идти и что делать, и ваша паранойя знает, что ребенок знает. И всем хорошо.

Это, конечно, очень условно. И «репетировать» важно столько сколько нужно, пока ребенок не будет уверен, что ему не страшно сделать что-то самому-одному.
Чем более многоэтапный процесс, тем дольше тренировка. Например, по дороге в школу есть ещё и проезжая часть со светофором, а внутри школы — раздевалка и переодевание второй обуви. И эту самостоятельность, как слона, можно есть по кусочкам-этапам. Главное – начать.
​
С точки зрения психологии, процесс развития ребёнка напоминает процесс зарождения жизни. ​Когда сперматозоид и яйцеклетка встречаются — зарождается жизнь, когда клетка начинает делиться — жизнь развивается.  То, насколько гармонично пройдёт сепарация (отделение) ребёнка от родителей, зависит от качества привязанности с самым ранним объектом, обычно – мамой. А поскольку этой самой маме опыт надежной привязанности было взять особо неоткуда, так как бабушка в два месяца отдала её в советские ясли и вышла на работу, то в лучшем случае мама о привязанности где-то прочитала и старается как умеет. А в худшем — поступает так, как поступали с ней.

​Психоаналитики различают сепарацию — выход ребенка из симбиотического слияния с матерью, и индивидуацию — наличие тех детских достижений, которые убеждают ребенка в наличии у него его собственных индивидуальных характеристик.

Это два взаимосвязанных, но не идентичных процесса, они могут протекать с разной скоростью, запаздывая друг относительно друга или опережая один другой. Длятся они в норме от полугода до трех лет ребенка.

​У тех, чьё детство пришлось на времена канонов советской идеологии, а не теории привязанности, сепарация — то есть физическое отделение случилось скорее всего рано, резко и травматично. И потому велика вероятность, что в отношении своего ребенка это поколение матерей поступит двумя способами — сдаст бабушке и погрузится в работу, или реализует антисценарий — «сдаст» работу и погрузится в ребёнка. Будет бегать за ним по детской площадке до 6 лет, водить в школу до 12 лет и возить в секцию до 16 лет. Может быть, даже научится кататься на роликах, наденет на руку фенечки…

​Что при этом будет происходить с индивидуацией? Как ребенку различать «свои» достижения и «наши с мамой», если постоянно «мы попили», «мы пописали», «мы знаем все до одной буквы» и «нам так много задали по физике»? С трудом. Развивающаяся часть личности ребёнка будет искать лазейки — например, ноутбук может стать символом сепарации, потому что мама дальше соцсетей ничего не понимает, а сын программирование к восьмому классу освоил. И мама будет ненавидеть «этот гаджет, от которого не оторвать», кричать про зависимость и бессмысленность, а ребёнок будет сбегать в свою компетентность, отдельность, чтобы вырваться из клея материнской созависимости и смыслов.

​Нередко теория привязанности используется родителями как теоретическое основание использования ребенка для собственного нарциссического расширения. Когда снаружи любое мамино начинание преподносится будто оно «для него», но по факту – «для себя». Это, к примеру, легко увидеть в детских спортивных секциях, модельных агентствах и прочих «достиженческих» местах.

Протестировать свою жизнь по этой части несложно: если из инстаграмма убрать фото детей, сколько останется только ваших? Если из рассказа подруге по телефону убрать рассказы про победы и стоимость нарядов вашей пятилетней гимнастки, то сколько вы поговорите о взрослом, женском, личном, профессиональном?

​Заметить этот перекос изнутри возможно, но отказаться от бонусов, которые ребенок приносит самооценке, – непросто. Все вышеописанные истории — это самое что ни есть застревание на стадии симбиоза (в норме длится от одного до пяти младенческих месяцев), в котором у ребенка немного шансов развиться и жить свою жизнь. Есть такая красивая метафора — про яблоню, на которой созрели яблоки и начали падать на землю. Упавшие под материнское дерево с большой вероятностью либо сгниют и станут удобрением для «родителя», либо вырастет едва жизнеспособная веточка, которой не суждено будет развиться в дерево — без света, на истощенной «матерью» земле. Те же, кто откатятся подальше, вполне себе могут попасть на «свое место под солнцем», и прожить свою яблоневую жизнь, вырастая в прекрасные здоровые деревья.

Если хочется узнать про гармоничную сепарацию больше, ​можно почитать банальный учебник по возрастной психологии. Или послушать психологов Петрановскую и Мурашову. Если мама хочет углубиться в вопрос, то можно почитать Шпица — про первый год жизни, Маргарет Малер – про второй-третий годы жизни ребёнка, Винникота и Эрика Эриксона – про «достаточно хорошую мать» и этапы взросления.

Получив примерное представление о том, в каком возрасте какая степень отдельности требуется ребенку, мама может подготовить себя и ребенка к этим переходам. Мне нравится идея плавности, постепенности. Чтобы научить ребенка самостоятельности, его надо этому учить. ​На примере «вынести мусор».

Есть случаи, в которых лучше разбираться не самостоятельно, а пойти к психологу. Чтобы помочь себе жить свою жизнь, а ребенку — его жизнь, и не передавать «горячую картофелину» травмы в следующее поколение. Это следующие ситуации:
− вам страшно даже подумать о возможной самостоятельности передвижений ребёнка, потому что в вашем детском опыте или опыте вашего ребенка были угрожающие жизни ситуации (опасные травмы, серьезные диагнозы, насилие, аварии, катастрофы, детские смерти);
− вас переполняет чувство тревоги перед каждым соревнованием/выступлением ребёнка;
− вы с тоской думаете о том, что, когда он вырастет, ваша жизнь потеряет смысл;
− вы чувствуете к ребёнку такую нежность и любовь, что ваш муж, друзья, родственники померкли в сравнении с «вашей прелестью» (а прелесть старше года).

***

Гульнара Трифонова